Мотокросс, супермото, спидвей, не говоря уже о MotoGP и супербайке, более-менее постоянно на слуху даже у тех, кто далек от мотоспорта. Фанаты знают имена своих героев, внимательно следят за соревнованиями, болеют. Но есть один вид спорта, который до сих пор оставался в тени. Многие видели этих «летающих» парней по телевизору, в ютюбе, да и в живую, но мало кто знает, кто они, как они живут, тренируются и вообще, что кроется за красивыми полетами и умопомрачительными трюками. Мы решили исправить это недоразумение и отправились в гости к единственной в России профессиональной команде по мотофристайлу — Adrenaline Rush Ferz.

Команда — это два брата, Михаил и Владимир Ярыгины, и «примкнувший к ним» Николай Иванков. Директор и родоначальник команды и клуба — Олег Иванович Ярыгин, мастер спорта по мотокроссу и тренер.

Мото@Mail.Ru (М@) Откуда вы появились? Наверняка все началось с мотокросса?

Adrenaline Rush Ferz (ARF): Да, все верно. Наша фристайловая команда вышла из мотокросса. В начале 90-х годов, примерно в 92-93-м, наш отец, мастер спорта по мотокроссу Олег Иванович Ярыгнин, после закрытия мотосекции МИФИ решил открыть клуб, где подростки могли бы заниматься мотокроссом бесплатно. И поскольку мы его сыновья, разумеется, он и нас привлек к этой деятельности. Мы начали тренироваться вместе с другими ребятами. Кстати, школа работает до сих пор, и дети, живущие в районе Царицино, занимаются здесь мотокроссом. Бесплатно.

У каждого из нас сложилась довольно обширная карьера в мотокроссе. Около десяти лет мы гонялись, а параллельно с кроссом занимались выступлениями. Это был еще не фристайл, но, наверное, его прародитель: мы выполняли всевозможные прыжки через препятствия, сквозь горящие кольца... Готовили законченные программы со сценарием на час-полтора. Даже на выступлениях районного масштаба (Царицино. Прим. М@) собирали по 5-10 тысяч человек.

Непосредственно мотофристайл зародился в США в конце 90-х годов. А мы впервые увидели его во всей красе в начале 2000-х на видеозаписях. Нам стало интересно, ведь мы занимались очень схожим делом. После чего сварили нашу первую рампу и начали пытаться прыгать.

Наш отец и директор, конечно, был против нашего увлечения. Ведь в его понимании тогда мотокросс был спортом, а это что? Дурачество. И «для чего это вообще нужно»? Цирк. Долго, около года, мы пытались его переубедить, и в результате получили от отца добро на свои занятия. Но с условием: заниматься чем-то одним. Или фристайл, или мотокросс. Заниматься двумя вещами одновременно — значит, не добиться успеха нигде. Так мы начали заниматься фристайлом профессионально.

В 2006 году мы впервые выехали в Европу, познакомились с европейскими спортсменами и переняли от них наш первый профессиональный опыт. Вернувшись, сварили новую рампу, уже по всем канонам, и начали заниматься уже серьезно. Сейчас команда состоит из трех прорайдеров, но мы привлекаем и молодежь. Вот примерно так выглядит предыстория появления команды.

Sit grab one hand

M@: То есть вы стояли практически у истоков?

ARF: Не совсем. Все же фристайл зародился в конце 90-х, а мы начали серьезно заниматься только в 2006-м. До этого просто смотрели видео, удивлялись, как сумасшедшие дядьки прыгают, делают какие-то невероятные трюки... Маленькие еще были (смеются).

M@: Поговорим о самой дисциплине. Называть фристайл видом спорта, наверное, не очень корректно? Первый вопрос — на чем прыгаете?

ARF: Вообще, большинство фристайлистов используют двухтактные кроссовые мотоциклы, объемом 250 «кубов». Разве что американцы довольно широко используют четырехтактники. Но ситуация в кроссе сейчас очень меняется, все больше производителей отказываются от двухтактных моделей в пользу четырехтактных. Поскольку мы зависим от этой индустрии, возможно, в скором времени что-то будет меняться. Но пока наши рабочие машины — это Yamaha YZ250.

M@: Чем отличается фристайловый мотоцикл от кроссового?

ARF: Мотоциклы отличаются довольно сильно. Каждый спортсмен, естественно, «строит» мотоцикл под себя. Самое главное — это перенастройка подвески, карбюратора и системы выпуска. Ну и делаются специальные вырезы в боковинах, привинчиваются кронштейны, чтобы было, за что хвататься при выполнении трюков.

Николай Иванков

М@: Собственно, какие цели преследуют все эти переделки?

ARF: Подвеску делают более жесткой для того, чтобы мотоцикл адекватно вел себя на вылете с рампы и «держал» удар на приземлении. Обычную кроссовую подвеску, рассчитанную на отработку множества мелких неровностей, при фристайловых прыжках просто пробивает. Она слишком мягкая.

М@: Подвеску вам приходится перекраивать самим или существуют какие-то готовые решения непосредственно для фристайлеров?

ARF: Нет, «колхозить» почти не приходится. Существуют специальные наборы для настройки фристайловых мотоциклов. Усиленные пружины, шайбы в клапаны амортизаторов... Обязательно устанавливается рулевой демпфер. Но все равно приходится настраивать каждый мотоцикл под вес пилота, под манеру езды, под предпочтения — это как в любой дисциплине.

М@: А какие изменения вносятся в двигатель?

ARF: В первую очередь, стоит цель сделать работу двигателя и отклик на ручку газа более прогнозируемым и четким. Для этого карбюратор и перенастраивается. Топливовоздушную смесь немного забедняют — так двигатель становится более отзывчивым на поворот ручки газа и повышается тяга на низких оборотах. Разгоны короткие, разгоняться приходится с места, а скорость нужно набирать приличную.

С той же целью, — сделать отклик мотора более четким и повысить тягу на низах, дорабатывается и выхлопная система. Обычно ставится тюнинговая выхлопная система целиком. Хотя можно обойтись и «обрезкой» стокового глушителя. Удаляется примерно треть родной «банки». Результат получается почти такой же.

М@: Возвращаясь к фристайлу в целом, за двадцать с лишним лет существования дисциплины возникли ли какие-то направления внутри фристайла, школы, или до сих пор все варятся в одном общем котле?

ARF: Направление развития, конечно, едино для всех. Но уже сейчас четко выделяются два течения — американская школа и европейская. В 2011 году вместе с нами на Adrenaline Rush Tour выступал американец Дерек Кук (Derek Cook). Глядя на его выступление, мы сразу увидели разницу между его стилем и тем, как прыгают ребята из Европы. Как-то более агрессивно, резко... Ну и, конечно, видно, что человек накатанный, прыгает на разных рампах. В общем, есть что взять и у американцев, хотя, конечно, мы катаемся в европейском стиле — все же общаемся с европейцами гораздо больше, да и рампы используем европейского образца.

М@: Рампы различаются?

ARF: Да, у американцев рампы более пологие и дистанции прыжков получаются более длинные и не такие высокие. А у нас рампы более крутые, дистанция до приемника составляет 21 метр. Прыжки получаются не такими длинными, но зато повыше.

Cliffhanger

М@: А как попасть во фристайл? Наверняка же большинство приходят именно из мотокросса? Или это не обязательное условие? Вот, к примеру, я. Десять лет езжу на мотоцикле, но вот заехать на эту железяку я бы не решился. Ну или остался бы размазанным по приемнику. Насколько это сложно, начать заниматься фристайлом?

ARF: Ну почему же, пару дней на нашей трассе и начнешь прыгать. Вот, к примеру, Иван (сидит рядом). Он пришел просто «с улицы», чтобы заниматься мотокроссом. Примерно полгода так оно и было, а сейчас он остался в клубе, начинает прыгать вместе с нами, добивается каких-то высот. Сейчас уже прыгает на 12 метров, делает какие-то трюки. Причем в его арсенале уже сейчас есть такие трюки, которым мы в свое время учились гораздо дольше. Некому было подсказать, научить.
Мы были первыми в России, кто начал заниматься фристайлом. Не знали ничего: начиная от того, на какой передаче заезжать на рампу, заканчивая тем, какой должен быть радиус у рампы и на каком расстоянии от приемника ее нужно ставить. Первую рампу вообще согнули ногами, на глаз. Потом как-то съездили в Латвию, пообщались с европейскими парнями, которые выступали на шоу. Привезли оттуда очень большой объем знаний и, по сути, начали все заново.

М@: А вот такое дикое и бессистемное начало было травматичным?

ARF: В общем, нет. Все же, была кроссовая школа за плечами, да и подходили мы к занятиям с умом. Конечно, хотелось всего и сразу, научиться какие-то супертрюки прыгать. Но такого, чтобы очертя голову бросаться, — не было. Тело не понимает, как чего нужно делать. Поэтому приходилось накатывать, накатывать, долго...

Михаил (слева) и Владимир Ярыгины

М@: Техника прыжков отличается от кроссовой?

ARF: Конечно! Разница примерно такая же, как между плаванием и прыжками в воду. Кроссовики, конечно, обладают большим опытом, у них большой накат, трамплины все разные, но здесь требуется нечто иное. Если в кроссе задача стоит пролететь трамплин как можно быстрее и ниже, чтобы не терять в скорости — трамплины «облизываются», то здесь, наоборот, задача — взлететь как можно выше, провести в воздухе как можно больше времени, «зависнуть».

М@: К вопросу о «зависнуть». Время, проведенное в воздухе, ограничено максимум, парой секунд. В этот промежуток довольно сложно вместить больше движений, чем это возможно физически. Есть ли какая-то перспектива развития трюков или все основные трюки уже придуманы и остается только полировать мастерство?

ARF: Само по себе понятие фристайл подразумевает «свободный стиль». Каждый развивается как хочет. Увеличивают время в полете за счет скорости, угла выхода и высоты рампы, вращений... Развитие все равно есть. Сейчас уже прыгают не одно сальто, а два. Трюки усложняются. Бывает даже так, что спортсмен, выполнивший сложный трюк, говорит, что он больше не будет его повторять, осознавая, что он действительно смертельно опасен. Люди или делают трюк выше своих возможностей и падают или...
Сейчас даже самые знаменитые соревнования фристайлеров — X-Games — отказались от номинации «самый зрелищный трюк». Слишком часто спортсмены, в попытке «прыгнуть выше головы», получали серьезные травмы. Слишком опасно.

М@: То есть, предел развитию в плане изобретения новых трюков все же есть? А дальше что? Куда расти?

ARF: Дальше история схожа с фигурным катанием. Прыгнуть тройной тулуп можно, четверной — уже почти невозможно. Начинается работа на чистоту, точность, технику, стиль исполнения... Даже работа с публикой. И это оценивается.

М@: То есть на фристайле судьи сидят с табличками и оценивают, как фигуристов? «Шесть-ноль, щесть-ноль, пять-девять»?

ARF: Вроде того. Существует порядка пяти критериев, по которым оценивают трюки. В основном, это десятибалльная шкала, по которой, в результате, вытраивается общая оценка.

М@: Если отойти от чистого спорта. Вы говорили, что выступаете? Где? Кто вас приглашает и насколько часто?

ARF: Конечно! Прошлой зимой нас пригласили выступить на чемпионат России по суперкроссу памяти Алексея Алентьева в Таганроге. Для нас насыпали специальный приемник, и в перерывах между заездами мы выступали. Было очень много зрителей. Для мотокросса в России это вообще нетипично. К примеру, на зимний кросс в Москве собралось от силы сотня зрителей, в Люберцах зимний суперкросс собирает до тысячи человек, а тут было ощущение, что пришло полгорода. Примерно 8-9 тысяч человек. Это очень много. А так, нас приглашают выступать по всей России. Дни города, праздники... Вот сейчас поедем в Татарстан, будем выступать на празднике Сабантуй. Бывает, выступаем на открытиях автосалонов и просто на корпоративах.

Харт Аттак

М@: Вы чувствуете рост популярности фристайла и мотоспорта за те годы, что вы в теме? В смысле, не количества зрителей, а людей, которые приходят заниматься?

ARF: Ну человек десять пришло. Очень широко распространено мнение, что фристайл — это не спорт, а цирк, к тому же, очень травмоопасный. Поэтому люди просто боятся.

М@: О’кей, но все же, люди приходят. Во сколько обойдется «входной билет» во фристайл? Какой минимальный набор необходим для начала занятий? Допустим, если приедет к вам студент на Honda Baja и скажет: «Я хочу прыгать».

ARF: Ну, во-первых, далеко не каждого мы пустим на трамплин. Должна быть и определенная физическая подготовка, и специальная — кроссовая. В целом, если все это хоть немного присутствует, есть мотик, то можно начинать. Для начала даже не придется разоряться на конверсионный комплект подвески. Можно прыгать и на стоковой, просто затянуть ее.

М@: Сколько «живет» фристайловый мотоцикл?

ARF: В общем, так же, как и в кроссе. Нужно только вовремя обслуживать: менять поршни, перебирать подвеску, если потекла. Мотоцикл может служить три-четыре года, если конечно, не убивать его об приемник.

Deadboody

М@: Бытует мнение, что все фристайлисты обязательно отрабатывают все свои трюки в поролоновой яме. У вас есть такой тренажер?

ARF: Да, есть. Вернее, был. Яму пытались сжечь (показывают в угол площадки), бортов толком не осталось, часть поролона тоже сгорела... Мы устраивали ее довольно долго. Договаривались с одной мебельной фабрикой, они собирали для нас обрезки, и мы два-три раза в неделю их вывозили нашими автобусами, прицепами, просили друзей, знакомых... помогали все. В общей сложности, было сделано около 40-50 ходок. А фабрика расположена почти в ста километрах от Москвы. Накатались, в общем. У американцев, например, поролоновая ванна «под ключ» стоит $50 000. У нас, конечно, подешевле вышла.

М@: Так все же, насколько интенсивно поролоновая ванна используется в тренировках?

ARF: Это отдельная тема. В ней отрабатываются только вращательные элементы. Один день занятий в ванне выматывает, как неделя на трамплине. Мы тоже вначале думали, что «вот сейчас мы быстренько натренируем все трюки в яме и будем круто прыгать». На самом деле, все далеко не так радужно, как может показаться. Один прыжок в яму отбивает все желание повторять и настраивает на работу на рампе.

Во-первых, мало приятного, когда ты приземляешься в поролон, а сверху на тебя падает стокилограммовый мотоцикл. Плюс, еще такой интересный эффект: приземлиться можно и вверх ногами и боком — как угодно. При этом за счет инерции до поверхности поролона получается примерно метр. Вокруг темно, и невозможно пошевелиться. Мотоцикл тоже «влипает» в поролон и пока трое-пятеро человек его раскачают, вытащат и доберутся до тебя, возникают очень неприятные ощущения. Клаустрофобия. Ни пошевелиться, ни увидеть чего-то. Так и лежишь, в той позе, в которой воткнулся туда, пока тебя не достанут за ноги. Неприятно очень.

Кроме того, если за тренировку на рампе можно прыгнуть, условно, сто раз, то в яму — больше десяти раз за день не получается прыгнуть физически. Слишком много времени и сил уходит на то, чтобы извлечь спортсмена после каждого прыжка. Так что мы отработали основные вращательные элементы в ванне, но теперь пытаемся работать только «на землю». Пользуемся ей только в том случае, когда приходится отрабатывать сложнейшие элементы вроде вращения над мотоциклом...

М@: То есть вы уже освоили даже наиболее сложные трюки? Как вы оцениваете уровень своей команды на мировом уровне?

ARF: Можно говорить о том, что мы достигли вполне приличного среднеевропейского уровня. Можем потягаться много с кем, хотя и к чему стремиться, конечно, тоже есть.

М@: А среди российских фристайлистов?

ARF: Профессиональная команда в России всего одна. Есть, правда, еще один товарищ, который может показать что-то серьезное. Так что, можно сказать, что в России всего четверо профессиональных фристайлистов.

М@: Все же, по климатическим условиям, фристайл не самый подходящий для России вид спорта. А чем вы заняты зимой? Не думали освоить фристайл на снегоходе?

ARF: Конечно, думали. У нас есть снегоход, есть рампа. Прошлой зимой мы приглашали норвежца, Стена Педерсена, пробовали... Но снегоходный фристайл, это очень затратно. Снегоходы ломаются очень часто, да и опасно. Снегоход тяжелый. Но чтобы оставаться в форме зимой, прыгаем на шипах. Тоже не лучший вариант — руки мерзнут, одет как капуста, скользко. Но, все же, лучше, чем сидеть дома.

М@: Спасибо за беседу. Я понимаю, что о своем любимом деле вы можете разговаривать бесконечно. Но, пожалуй, на сегодня остановимся. В следующий раз предлагаю встретиться на тренировке и посмотреть вживую, как рождается на свет фристайл.